Есть миф: поэтов много…
А выйди их считать…
13 октября – 90 лет со дня рождения большого русского поэта.
Алексей Тимофеевич Прасолов родился 13 октября 1930 года в селе Ивановка под Россошью (Воронежская область), в крестьянской семье. Ещё в его детские годы отец оставил семью, а позднее погиб на фронте Великой Отечественной войны. (Добавим, что в боях пропал без вести и отчим, отец младшего брата Ивана. Война семью Прасоловых – Гринёвых осиротила дважды).
В 1942 – 1943 годах родные места Алексея Прасолова оказались в оккупации, и на его долю выпало немало тяжёлых испытаний. В послевоенные годы он окончил Россошанское педагогическое училище, преподавал в школе, затем перешёл на газетную работу. В 1950–1960-е годы занимал разные должности – начиная с корректора – в городских и сельских газетах Воронежской области. В 1961–1964 годах работал на рудниках и стройках.
(Здесь следует уточнить, что на рудниках и стройках Прасолов не трудился. За бытовые грехи по причине болезненного пристрастия к вину Алексей Тимофеевич дважды отбывал срок в исправительно-трудовых колониях под Воронежем. Он работал библиотекарем и воспитателем среди соузников по несчастью. После помилования, свершившегося при участии главного редактора журнала «Новый мир», депутата Верховного Совета СССР Александра Твардовского и литературного критика Инны Ростовцевой, Алексей Прасолов вновь в журналистике).
Писал с отроческих лет; впервые стихи были опубликованы в районной газете ещё в 1949 году. Но настоящей зрелости поэт достиг лишь через полтора десятилетия.
С 1966 по 1988 годы были изданы в Москве и Воронеже девять книг Алексей Прасолова, при жизни – четыре сборника: «День и ночь», «Земля и зенит», «Во имя твое» - в Воронеже и один – «Лирика» - в Москве. Сам Прасолов писал: «Я думаю о такой вещи: взять время, в нем внутренний мир души – в развитии. Дать своего рода хронику истории, чувства, зреющей мысли, расположить по годам – с начала рождения до последнего…»
Алексей Прасолов шел в поэзии своей, совершенно особенной дорогой, продолжая традиции русской «философской» лирики.
Поэт ушёл из жизни 2 февраля 1972 года в Воронеже, он не успел осуществить задуманное. Но как бы ни были составлены его книги, каждый из нас найдет в них дорогие своему сердцу прасоловские строки – о душе, о времени, о мирозданье, о России.
Из книги Алексея Прасолова
«Страницы современной лирики»
* * *
Вчерашний день прикинулся больным
И на тепло и свет был скуп, как скряга,
Но лишь зачуял свой конец - от страха
Стер сырость, разогнал ненастный дым
И закатил роскошный, незаконный,
В воде горящий и в стекле оконном
Нелепо торжествующий закат.
А нынешний - его веселый брат -
Светил широко, но не ослепляя,
И сам как будто был тому он рад,
Что видится мне дымка полевая,
Как зыбкое последнее тепло
Земли тяжелой, дремлюще-осенней.
Но время угасанья подошло -
Его неотвратимое мгновенье
Не отразили воды и стекло,
Лишь на трубе, стволом упертой в небо,
Под дымом, что струился в том стволе,
Прошло сиянье - легкое, как небыль.
...Еще один мой вечер на земле
* * *
4.00. 22 июня 1941 г.
Когда созреет срок беды всесветной,
Как он трагичен, тот рубежный час,
Который светит радостью последней,
Слепя собой неискушенных нас.
Он как ребенок, что дополз до края
Неизмеримой бездны на пути, –
Через минуту, руки простирая,
Мы кинемся, но нам уж не спасти...
И весь он – крик, для душ не бесполезный,
И весь очерчен кровью и огнём,
Чтоб перед новой гибельною бездной
Мы искушенно помнили о нём.
1963
* * *
Когда прицельный полыхнул фугас,
Казалось, в этом взрывчатом огне
Копился света яростный запас,
Который в жизни причитался мне.
Но мерой, непосильною для глаз,
Его плеснули весь в единый миг –
И то, что видел я в последний раз,
Горит в глазницах пепельных моих.
Теперь, когда иду среди людей,
Подняв лицо, открытое лучу, –
То во вселенной выжженной моей
Утраченное солнце я ищу.
По-своему печален я и рад,
И с теми, чьи пресыщены глаза,
Моя улыбка часто невпопад,
Некстати непонятная слеза.
Я трогаю руками этот мир –
Холодной гранью, линией живой
Так нестерпимо памятен и мил,
Он весь как будто вновь изваян мной.
Растёт, теснится – и вокруг меня
Иные ритмы, ясные уму, –
И словно эту бесконечность дня
Я отдал вам, себе оставив тьму,
И знать хочу у праведной черты,
Где равновесье держит бытиё,
Что я средь вас – лишь памятник беды,
А не предвестник сумрачный её.
1963
* * *
Мать наклонилась, но век не коснулась,
Этому, видно, ещё не пора.
Сердце, ты в час мой воскресный проснулось –
Нет нам сегодня, нет нам вчера.
Есть только свет – упоительно-щедрый,
Есть глубиной источаемый свет,
Незащищенно колеблясь без ветра,
Он говорит нам: безветрия нет.
Мать, это сходятся в сердце и в доме
Неразделимые прежде и вновь,
Видишь на свет – в тёмножилой ладони
Чутко и розово движется кровь.
Видишь ли даль, где играют, стремятся,
Бьются о стены и бьют через край,
Реют, в извилинах темных змеятся
Мысли людские… Дай руку. Прощай.
1969
* * *
Мирозданье сжато берегами,
И в него, темна и тяжела,
Погружаясь чуткими ногами,
Лошадь одинокая вошла,
Перед нею двигались светила,
Колыхалось озеро без дна,
И над картой неба наклонила
Многодумно голову она.
Что ей, старой, виделось, казалось?
Не было покоя средь светил:
То луны, то звездочки касаясь,
Огонёк зеленый там скользил.
Небеса разламывало рёвом,
И ждала – когда же перерыв,
В напряженье кратком и суровом,
Как антенны, уши навострив.
И не мог я видеть равнодушно
Дрожь спины и вытертых боков,
На которых вынесла послушно
Тяжесть человеческих веков.
1965
* * *
Листа несорванного дрожь,
И забытье травинок тощих,
И надо всем еще не дождь,
А еле слышный мелкий дождик,
Набухнут капли на листе,
И вот, почувствовав их тяжесть,
Рождённый там, на высоте,
Он замертво на землю ляжет.
Но всё произойдет не вдруг:
Ещё – от трепета до тленья –
Он совершит прощальный круг
Замедленно – как в удивленье.
А дождик с четырёх сторон
Уже облёг и лес, и поле
Так мягко, словно хочет он,
Чтоб неизбежное – без боли.
1971
* * *
Схватил мороз рисунок пены.
Река легла к моим ногам –
Оледенелое стремленье,
Прикованное к берегам.
Душа мгновения просила,
Чтобы, проняв меня насквозь,
Оно над зимнею Россией
Широким звоном пронеслось.
Чтоб неуёмный ветер дунул
И, льдами выстелив разбег,
Отозвалась бы
Многострунно
Система спаянная рек.
Звени, звени!
Я буду слушать…
И звуки вскинутся во мне,
Как рыб серебряные души
Со дна – к прорубленной луне.
Сост. Библиограф МЦБ: Вихрова, Е.
