16 июля родился Роберт Шекли.
Роберт Шекли родился в 1928 в Нью-Йорке. После службы в армии окончил Нью-Йоркский университет. Рано начал писать, а с 1951 г. оформился в профессионального писателя. Считается одним из ведущих представителей сатирической и юмористической НФ США.
Первая публикация датирована 1952 годом - "Последняя проверка". В конце 70-х работал редактором отдела прозы журнала "Омни". Долго вел "кочевой" образ жизни, постоянно менял место жительства в США и Европе. Что отрадно, недавно посетил Россию. И даже дал интервью.
Успех юмориста и сатирика принесли рассказы середины 50-х годов, представленные в сборниках - "Нетронуто руками человека", "Гражданин в космосе", "Лавка бесконечности". Более поздние рассказы объединены в сборники - "Ловушка для людей", "Что-нибудь чувствуете, когда я делаю это?", "То же и вам - в двойном размере", "Удивительный мир Роберта Шекли".
Хотя большинство произведений Шекли насыщено задорным и искрометным юмором, в них отчетливо проглядывается тревога автора за способность человека совладать со своим внутренним миром (стремлением разрушать). В "Абсолютном оружии" наиболее четко выражена мысль, что человеческая агрессивность, может стать оружием, более сильным, чем самое совершенное техническое сверх-оружие. Более мягким юмором проникнуты многие рассказы, посвященные контакту и инопланетянам: "Не тронуто руками человека" (1952), "Запах мысли" (1953), "Пиявка" .Весьма разнообразно и интересно его творчество. Самый, вероятно, любопытный звездолет в НФ, члены экипажа которого одновременно являются так же и его "составными частями", образуя в совокупности исправный биомеханизм, нарисован в его рассказах - "Специалист" (1953), "Форма" (1953). Другой неиссякающий источник вдохновения Шекли-сатирика и юмориста - роботы, земные и инопланетные: "Мятеж шлюпки" (1955), "Особый старательский" (1959), "Мой двойник - робот" (1973), "Робот Рекс" и др. Кибернетическая антиутопия, в которой преступников ловят и карают с помощью электронного "стервятника", изображена в "Страж-птице" (1953).
Проблемам криминологии будущего посвящен также рассказ "Вор во времени" (1952). В шутливой "Битве" (1954) Армагеддон представляет собой финальную битву кибердемонов против киберангелов. В отличие от традиционно фольклорных сверхъестественных существ в "Демонах" (1953), герой рассказа "Бухгалтер" (1953) - мальчик из семьи чародеев - мечтает, оказывается, о более прозаической профессии "нормальных" людей. С присущим Шекли блеском и остроумием деликатные проблемы секса и эротики решаются в рассказах: "Идеальная женщина" (1954), "Паломничество на Землю" (1956), "Язык любви" (1957), "И люди занимаются этим?" (1972), "Вы что-нибудь чувствуете, когда я делаю это?" .
Также Роберт Шекли известен читателю благодаря соавторству с Роджером Желязны, вместе с которым они написали ироническую трилогию о молодом демоне Аззи. Трилогия насыщена обилием комических ситуаций, в которые попадает демон, постоянно пытающийся строить Великие пакости
Роберт Шекли принадлежал к тому поколению, которое на войну не попало. У нас в последний военный призыв брали 1927 год рождения. Впрочем, у американцев другой счёт. Шекли родился в 1928 году в Нью-Йорке и всё-таки надел военную форму – в конце сороковых, в Корее, успев вернуться до того, как танки Ким Ир Сена рванулись на юг. После армии Шекли заканчивает Нью-Йоркский университет и начинает писать уже профессионально. Он публикует свой первый рассказ за год до смерти Сталина. Это нам нужно знать, чтобы понять контекст эпохи. Через некоторое время становится популярным писателем в жанре фантастики, потом, в конце века, эта звезда начинает тускнеть, а в 2005 году он умирает. Перед этим, весной, он приехал в Киев на Конвент фантастов, и вполне был доступен как собеседник. Более чем доступен, я бы сказал – потому что вокруг него то и дело образовывался вакуум из неанглоговорящих людей. Через некоторое время после этого мероприятия ему стало плохо, и оказалось, что у американского писателя натурально нет ни денег, ни страховки. Его читатели стали собирать копеечку (впрочем, кажется, дело закрыл какой-то эксцентричный украинский миллиардер, оплатив основную часть больничного счёта).
Он написал какое-то огромное количество книг, даже по меркам нашего времени, когда издать книгу – синоним «написать новую».
И вот тут первый парадокс: есть немало людей, что делают выбор между его «малой формой» и «большой». А Шекли написал двадцать романов (правда, некоторые из них назвали бы у нас «повестями») и какое-то безумное количество рассказов.
Есть два американских писателя, популярность которых в СССР была выше, чем на родине. И при всех их различиях, в механизме популярности их было нечто общее. Про одного из них, Хемингуэя, говорили, что он испортил много советских писателей и продолжает портить нынешних. Это, правда – если тебе, пишущему человеку, нравится Хемингуэй, то очень сложно продолжить рост куда-то дальше. Для нашего соотечественника Хемингуэй очень обаятелен в своей трагедии, с культом настоящего мужчины, с охотой и рыбалкой, с любовью, что бесприютна, как кошка под дождём, со смертью на всех войнах сразу. Ну и с алкоголизмом, конечно, ведь это многих подкупает.
Шекли, наоборот, был частью другой культуры. С алкоголем, кстати, у него не сложилось. Сам он рассказывал, что ещё в Корее они с сослуживцами обпились коньяком, имея всего восемь конфет в качестве закуски. С тех пор алкоголю Шекли не доверял, а вот разными веществами интересовался, тем более что был ещё молодым (но уже популярным) человеком в буйные шестидесятые. С привычкой к веществам Шекли потом даже боролся, но это уже предмет другого биографического обзора.
Но ещё Шекли, в противовес Хемингуэю, был пацифистом, он и жил в пятидесятые в Гринвич Виллидж, квартале Нью-Йорка, который ассоциируется со всеми этими битниками от Керуака до Берроуза.
Важно совсем другое – Шекли тоже не то что «портил» советских писателей-фантастов, а сильно влиял на них своими текстами. Разгадка проста: хороший советский писатель (не о читателях речь) всегда искал вокруг себя новые приёмы и интонации. Как и в случае Хемингуэя, где перед читателем-писателем была целая сумка с простыми инструментами, так и у Шекли он получал множество образцов. Не надо думать, что в заимствовании есть что-то унизительное. Наоборот, никаких «заимствований» в литературе нет. Тут как на кухне: валите всё в свою кастрюлю, главным критерием будет качество супа.
Короткая новелла Шекли с парадоксальной, ударной концовкой – стиль, которому можно позавидовать.
Некоторые фанаты Шекли считают, что рассказы его куда лучше, чем толстые книги, и можно понять, откуда это чувство. Самые известные новеллы американца сделаны так, что стали образцом жанра: там всегда есть неожиданность: находят ли астронавты на Марсе абсолютное оружие, которое их же и уничтожает, создают ли люди на Земле идеальный порядок с помощью Страж-птицы, которая обращается в убийцу, а потом в убийцу обращается и истребитель страж-птиц – всё это рассказы начала пятидесятых годов. Которые до сих пор (включая названия) стали обиходными метафорами.
Но ещё у Шекли очень интересна тема путешествия. Большая форма (тех книг, что и сейчас с нами) часто построена на анабазисе. Люди военные анабазисом называют долгое движение по местности, занятой неприятелем или населённой не слишком дружественным народом. Это восходит к греческому «восхождение» – то есть путешествие по пологим местам с подъёмом на возвышенность. В литературе это слово давно оторвалось от военной практики, да и от сочинения Ксенофонта о походе греческого войска против Кира в Малую Азию. Противоположностью анабазису был катабазис – нисхождение, и под это описание попадают совершенно разные книги – вплоть до сошествия Данте в ад. Анабазис совершает Швейк в поисках своего полка, герой Венедикта Ерофеева едет между столицей и Петушками – и тому подобное. Так вот, классическое путешествие Шекли – это анабазис, где вместо холмов Азии – множество планет, а вместо электрички Москва - Петушки – звездолёты и прочие средства перемещения. Собственно, это путешествие по одноэтажной и многоэтажной Америке, только перенесённое в космос. Это очень выгодный приём: в своём путешествии герой видит разные миры, и в каждом из них он новичок. Его удивление и непонимание естественно, а автор может разъяснять ему (и читателю) причины и свойства происходящего. Вот тут Шекли и развернулся со своим сарказмом, и это особого рода сарказм – американца пятидесятых и особенно шестидесятых годов. У нас это называли «сатирой на буржуазное общество», но сатира эта просто так не вынимается из того котла, в котором тогда варились и переосмыслялись жизненные ценности американского общества. Сарказм пятидесятых и шестидесятых не похож на сарказм семидесятых, и уж подавно – восьмидесятых.
Но Шекли написал эти вещи так, что и советский читатель мог сопереживать интернациональному абсурду. Эмоции вообще универсальны, но у Шекли получалось даже сарказм (очень привязанное к национальной культуре чувство) заставить работать на сюжет вне всякого времени и пространства.
Шекли сразу же стали экранизировать, он был популярен (хотя американское сообщество фантастов было не очень щедро на разные премии).
