«Чтобы знали и помнили»
Богданов Ю.Н.
Сегодня мы продолжаем публикацию на тему «К 100-летию переселения молокан» и хотим представить вашему вниманию рассказ-воспоминание нашего земляка Богданова Юрия Николаевича.
«Для чего я пишу? А я давно заметил, насколько интересно читать о том, что тебе знакомо. Узнать подробности о чём-то близком, о жизни знакомых тебе людей — это гораздо интереснее и важнее, чем знакомиться с повествованиями о чужой жизни и дальних странах.
В детстве я был поражён упоминанием о моём родном селе в книге одного фронтовика. Он просто проходил через моё село, но это мне показалось очень интересным и волнующим. Уже, будучи взрослым, я прочёл мемуары нашего родственника-фронтовика Соловьёва Ивана. Мне показались скучноватыми описания боевого пути офицера-артиллериста. Но вместе с тем было очень интересно читать о его детстве в моём родном селе. О том, как жили тогда близкие мне люди, каким было село и окружающая его природа.
Мне всегда была интересна история вообще и история моего рода в частности. Но кто мне теперь расскажет подробности жизни моего отца Богданова Николая Васильевича, прошедшего две войны? С каким интересом я бы прочёл о превратностях судьбы моих дедов и прадедов-молокан! Как они жили в Турции и на Тамбовщине, как попали туда, откуда их корни вообще? Печально, но я никогда не узнаю историю и судьбу моих предков по линии отца — дворян Ватолиных. Вместе с тем, мне кажется очень интересным описание бытовых мелочей прошлой жизни. А это почти нигде не встречается. Хотелось бы узнать и о том, что думали мои предки о своей жизни, жизни страны, о чём они мечтали и к чему стремились.
Мои скромные записи не для широкой публики. Я не историк и не могу претендовать на точность фактов и событий. Я просто вспоминаю о том, что видел, что слышал, что чувствовал и что думал. Я описываю нашу жизнь такой, какова она была. И я уверен, что в будущем кому-то из моих родственников это покажется интересным. Ведь всё описанное мною — уже история, а историю необходимо знать. Стыдно не знать прошлое своего рода, своей страны.
Родословная
Если бы мне пришлось составлять свой родовой герб, то я бы остановился на следующем варианте. На классический рисунок белого щита я бы поместил изображение зелёного берёзового листа, на котором лежит Библия. Щит — это потому, что моим родственникам пришлось воевать, защищая Родину. Библия — это дань памяти моим предкам — молоканам. Ну а если берёза — это символ России, то кто я, как ни маленький листок, оторванный ветром перемен от этого большого дерева?
По линии отца наш род восходит к жителям села Ольшанка Саратовской губернии. Как молокане, они были сосланы царским правительством в Закавказье.
Мой дед, Богданов Василий Яковлевич, был хозяином кузни и потомственным кузнецом высокой квалификации. Он имел наёмных работников и, наверное, неплохой доход, так как его жена Евдокия , в девичестве Щетинина, занималась только домашними делами и воспитанием пятерых детей. Мать бабы Дуни, урождённая Ватолина, была дворянкой из состоятельной семьи и вышла замуж при условии, что муж обеспечит ей прежний уровень жизни. В их доме были наёмные слуги, в том числе повар.
Мой отец уже родился в пригороде турецкого города Карс, своё поселение молокане тоже называли Ольшанкой. По рассказам родственников, жили они в Турции не плохо, но война турок и армян делала жизнь тревожной. На ночь дома накрепко запирались, были специальные выходы на крышу. А на улице в темноте постоянно слышались выстрелы, крики, топот коней. Русских турки не трогали, но после того, как Ленин отдал Карс туркам, почти все молокане покинули Турцию. Кто-то вернулся в Россию, кто-то поехал в Америку.
Дед Василий вместе с семьёй вывез из объятой геноцидом Турции двух маленьких армянских сирот. По дороге их прятали в сундуках и платяном шкафу. Для братьев Саркисовых молоканская община стала второй семьёй.
По-разному сложилась жизнь переселенцев в России. Кто-то остался жить на Кавказе, в том числе в городе Орджоникидзе (Владикавказе), многие наши родственники и земляки обосновали новые сёла в Сальских степях.
Широко раскинулись целинные земли бывшего войска Донского на юге Ростовской области. Старики-молокане решили подальше увезти молодёжь от железной дороги, от водки, от табака, от коммунистов. Так и появилось в 1924 году в 40 километрах на север от железнодорожной станции Целина новое молоканское село со старым саратовским названием — Ольшанка.
Крестьяне получили большие земельные наделы, особенно хороши были сенокосные угодья. За племенным скотом поехали в Тамбовскую губернию , где встретили своих единоверцев — молокан. Рассказали малоземельным тамбовцам о привольных степях юга России. Тех особенно поразило известие об изобилии сена, которым даже печи топят. И потянулись тамбовцы в богатую землёй Ростовскую область, которая в то время называлась Северо-Кавказским краем. Так в Ольшанке поселилась семья Ямникова Карпа Ефимовича, моего деда по материнской линии.
А приехали Ямниковы из села Большая Уварщина, Кирсановского уезда, вместе с рядом своих родственников: Ямниковых и Баландиных. Моя бабушка Ямникова ( в девичестве Баландина) Александра Давыдовна как-то называла имена своих отца, деда, и я их запомнил. Давыд Артамонович, Артамон Уварович. Но не долго работали на своей земле молокане саратовско-карские и тамбовские. Началась на селе коллективизация со всей своей спецификой, а точнее произволом. Запомнились два рассказа об этом времени.
У деда Карпа было две лошади, перед вступлением в колхоз он успел одну променять на Библию, это большая книга 1903 года издания долго служили старикам-молоканам, а потом досталась мне по наследству.
А большой платяной шкаф, с помощью которого дед Василий спас от смерти и вывез из Турции братьев Саркисовых, едва не стал причиной для раскулачивания. Но дело закончилось «магарычом». Комиссия из Сальска пропьянствовала в сельсовете всю ночь и уехала. Некоторое время созданный молоканами колхоз имел свою специфику. Здесь пытались игнорировать «руководящую и направляющую» роль коммунистической партии. Началось давление и репрессии. Часть семей молокан уехали в Америку, оформляли документы и наши родственники. Но эту «лавочку» быстро прикрыли. По-разному сложилась судьба моих дядек и тёток Богдановых и Ямниковых.
Молокане.
Ни мой отец, ни мать уже не были верующими молоканами. Они росли и воспитывались в советское атеистическое время. О нашем поколении и говорить не приходится. Мы уже проходили активную идеологическую обработку с самого раннего детства. От октябрят и пионеров до комсомола и КПСС. Молоканами были наши деды и бабки.
Секта молокан одна из старейших в России, возникновение которой относится к XVIII столетию. Основная версия происхождения названия секты связана с традицией молокан, пить молоко во время религиозных постов. Сами себя молокане называли «духовными христианами-молоканами», считая, что вера их основана не на букве, а на духе учения Христа. По официальным данным статистики 1912 года, всего в России насчитывалось около 140 тысяч молокан. Расселены они были как в центральных областях страны, так и на окраинах империи.
Историки считают, что молоканство в целом являлось выражением протеста широких народных масс против гнёта властей и церковных в том числе. Молоканские обряды бракосочетания, рождения, похорон и т. д. Совершались бесплатно. Это было привлекательно не только для бедноты, но и для молодой буржуазии, на первом месте у которой стояло накопление капитала.
Библия в жизни каждого молоканина играла большую роль. В отличии от православных, которые редко её читают, молокане с ней не расставались. Верующим внушалась мысль, что библия как слово Божье, должна занимать самое почётное место в доме и самое первое место в сердце человека.
Молокане отрицали атрибуты православия: крещение, святость церкви, институт священнослужителей. А их идеологи учили, что «дух дышит, где хочет», и поклоняться Богу «в духе истины» ибо «дух живит, а буква мертвит». А спасение души не в слепой вере, а в деянии добрых дел: «Трудись, как если бы тебе век жить: добро делай, как если тебе завтра умереть».
В быту у молокан возбронялись употребление спиртного, курение, нецензурные выражения. Свинина в пищу не употреблялась. Баба Саня ела постное, когда у нас на столе было что-то свиное.
В 1921 году Советское правительство приняло активные меры к возвращению в Россию сектантов, оказавшихся за границей. Коммунисты считали, что сектанты представляли собой наиболее передовую часть крестьянства. Ещё бы! Ведь это были честные, непьющие, некурящие и работящие люди. Для строительства коммунизма таких людей остро не хватало в деревне. Революция и гражданская война в России уничтожила лучших крестьян.
Через несколько лет целинные Сальские степи были заселены репатриантами. Возвращались на Родину молокане и духоборы из Турции. Переселенцы везли с собой не только современную технику, семена и технологии, но и названия своих сёл на исторической родине. Так появились в степи юга Ростовской области Ольшанка, Журавлёвка, Михайловка. Также появились и турецкие названия Селим и Владыкарс. А у самого Маныча появилось село Новый Израиль. Нет, его основали не евреи, а члены русской секты под одноимённым названием. В своей общине они пытались построить новое «царство божье», «новый Израиль». В царской России это не получилось, и они уехали в Уругвай, но затем вернулись обратно.
Вскоре и молокане, и духоборцы, и новоизраильтяне, поняли в какую страну они вернулись. Но назад дороги не было. Руководство новоизраильтян было арестовано и расстреляно. Подверглись преследования и молокане, так как они подали в Москву прошение о выезде за границу. Для этого прибыл полк кавалерии. В каждом селе было произведено «изъятие головки», то есть арест руководства. Точных данных о судьбе арестованных у меня нет. Кого-то отпустили, кого-то нет. Среди наших близких родственников репрессированных не было. Но и желающих уехать в Америку больше не стало.
В шестидесятые годы старики-молокане ещё собирались в нашем доме и пели свои псалмы. В середине семидесятых я даже записал их на кассету, которую, к сожалению, утратил.
В конце восьмидесятых в Ольшанке была восстановлена молоканская община. На общинные деньги приобретён и содержится инвентарь для различных мероприятий. Это очень удобно, будь то свадьба или похороны. Причём пользоваться этой услугой может любой житель села. Молокане бесплатно проводят ритуал похорон и поминок по просьбе односельчан.
Мне было уже 16 лет, когда баба Саня умерла. Но я не могу припомнить ни одной отрицательной черты её характера, ни одного недостойного поступка. Наверное, люди того поколения были просто другими. А может, это результат жизни по духу Библии, к чему так стремились молокане?»
Это лишь некоторые главы взятые из книги Юрия Николаевича. Желающих ознакомиться более подробнее с книгой автора мы приглашаем в нашу библиотеку.
