Здравствуйте, дорогие мои читатели! Сегодня я вам расскажу о еще одном поэте Серебряного века, о котором говорили, что он жил «себе — в себе». Это Михаил Кузьмин. В его жилах текла кровь французских актеров, его прапрадед, Жан Офрен, был одним из лучших артистов 18 века. Детство Михаила прошло на Васильевском острове. Он не любил игр, мечтал о каких-то выдуманных существах, любил играть в театр.

Вся его жизнь легенда, загадка. Попытка самоубийства, бегство из дома в 16 лет, скитания по России, ночи на коленях перед иконами, потом атеизм и вновь религия, мечты о монашестве, монастыри. Бытует легенда, что стихам его обучал Брюсов. Почему легенда, спросите вы? Потому что «научиться» такой чистой, кристальной поэзии нельзя. Блок после выхода первого сборника Кузьмина писал: «Господи, какой Вы поэт и какая это книга! Я во все влюблен...»Кузьмин быстро станет своим среди поэтов. Он делился со всеми и своим пайком в голодные годы, и своими живыми мыслями. Жил просто и бедно. По ночам его заедали клопы, через его комнату постоянно ходили на кухню соседи, за стеной он слышал пение соседских детей. На свой последний вечер, который состоялся в конце 1920-х, когда люди сидели даже на полу, Кузьмин придет в дырявом пальто.
А потом чекисты перевернут в его комнате все и после обыска унесут дневники поэта — его душу. Потом изымут книги его из библиотек.
Кузьмин умер в полночь. За несколько минут до боя часов. Врачи Мариинской больницы положили поэта, кого доедала грудная жаба, в коридоре, где Кузьмин схватил еще воспаление легких.
Хоронили Кузьмина в снежную бурю. Впрочем, с ребенком-мудрецом случится чудо: метель, говорят, замерла, и в просвете облаков над раскрытой могилой вдруг мелькнула радуга. Что это? Мост, рука, протянутая поэту кем-то?

Библиограф: Процай Светлана.